Хельмут Ньютон: мужчина, который любил женщин. Хельмут ньютон на фотографиях разных лет
Гораздо меньшее внимание мальчик уделял учебе. Будущий фотограф учился плохо: по собственным его словам, для него «было проблемой надолго сосредоточится на чем-то одном». Впоследствии именно эта черта характера не позволила ему заняться кино - ведь в кинематографе проекты могут длиться годами, тогда как фотосессии самого Ньютона никогда не бывали длиннее трех дней. Кстати, интерес к фотографии проснулся у Хельмута довольно рано. Поскольку родители не позволяли ему пользоваться «семейной» камерой Ньютонов, «кодаком» Etui, в 1932 году на сэкономленные карманные деньги мальчик приобрел свою первую камеру Agfa Tegnor Box. Из восьми кадров первой отснятой им пленки хорошо, хотя несколько размыто, получился только последний, запечатлевший берлинскую радиовышку Funk Turm. Этот, созданный им самим, снимок произвел на юного фотографа такое впечатление, что Хельмут Ньютон немедленно принял решение стать знаменитым фотографом.
Впрочем, времена для подобных мечтаний были не самые подходящие. Шел 1934 год, к власти в Германии пришли национал-социалисты, в берлинских кафе появились вывески с надписью «Евреям и собакам вход воспрещен», в парках - желтые скамейки для евреев, на стенах домов - профашистская газета «Штурмовик», а первые бурные романы Хельмута были обречены на неудачу, поскольку связь еврея с немкой сулила немало неприятностей обоим. Тем временем подросток не терял решимости сделать фотографическую карьеру - он с охотой выполнял поручения фотографов из ближайшей фотостудии, а через некоторое время смог поступить на фотокурсы.
Едва закончив школу, Хельмут Ньютон объявил родителям, что хочет стать кинооператором. Поддержки эти планы не встретили, и если мать, поддаваясь уговорам будущего фотографа, в конце концов почти согласилась отправить мальчика в Лондон, к своему родственнику, кинорежиссеру Александру Корде, то Ньютон-отец этому резко воспротивился. Некоторый компромисс был найден в фотографии - связи матери помогли молодому человеку устроиться учеником к известной берлинской женщине-фотографу Иве, а отец предрек ему «окончание жизни в выгребной яме».
В те времена обучение фотографии в Германии находилось под государственным контролем. Мастера-фотографы за плату принимали себе учеников, которые, прежде чем получить профессиональный сертификат, должны были отслужить установленный срок подмастерьями. Прошел через это и Хельмут Ньютон - с той лишь разницей, что, обучаясь фотографии у настоящей светской львицы, он помогал ей осуществлять фотосъемки для модных журналов, делать портреты балерин, актеров и актрис, а также составлять каталоги нижнего белья, что было юноше особенно по вкусу. Именно под руководством Ивы молодой человек постигал основы профессии, учился обрабатывать фотопластинки и работать как в павильоне, так и на пленэре. Однако счастливая пора ученичества продлилась для Хельмута Ньютона недолго.
В 1938 году отец Ньютона, как и многие другие немецкие евреи, был арестован. Хотя его почти сразу выпустили, второго урока Ньютону-старшему не потребовалось. С трудом получив разрешение на выезд за рубеж, буквально через несколько дней Ньютоны покинули Германию. Дальше семья разделилась: отец и мать отправились в Южную Америку, а 18-летний Хельмут - в Китай, где на некоторое, весьма недолгое, время обосновался в доме своей тети. Устроившись фоторепортером в раздел светской хроники местной газеты, молодой человек проработал там две недели, после чего был уволен за непрофессионализм. Вскоре после этого юноша покинул Шанхай и отправился в Сингапур, где открыл свое первое собственное ателье. Впрочем, осесть ему не удалось и там. Когда японцы вторглись в Сиам и двинулись к Малайе, Ньютон, как и большинство эмигрантов, был посажен на корабль и вывезен из страны. Так, после продолжительного морского путешествия, молодой фотограф оказался в Австралии в лагере для интернированных.
От занятий фотографией пришлось на несколько лет отказаться. В военные годы Хельмут Ньютон работал на сборе фруктов, а когда Австралия вступила в войну, пошел в армию. Только в 1946 году, вернувшись в Мельбурн, молодой человек вновь создал крошечную фотостудию. Тогда же он познакомился с актрисой Джун Брюннель, которая в 1948 году стала его женой и верной помощницей. Однако и спустя несколько лет после того, как он открыл собственное ателье, фотограф был далек от процветания. Большинство его заказов исчерпывались съемкой свадеб и редкими каталогами одежды. Единственным доступным Ньютону рабочим инструментом оставалась старая камера «Торстон Пикар» с тремя двусторонними кассетами, которые позволяли сделать шесть снимков, после чего фотограф каждый раз был вынужден отправляться обратно в студию для перезарядки. Несмотря на это, Ньютону время от времени удавалось «прорваться» в модные журналы, в том числе приложение к австралийскому Vogue. Это укрепило его веру в собственные силы настолько, что через несколько лет он принял решение отправиться в Европу и попытать счастья в английском Vogue.
Однако заявить о себе в Европе оказалось непросто. Редакторы журнала отнюдь не рвались сотрудничать с малоизвестным фотографом, а в парижском Elle, куда Ньютон предложил некоторые свои снимки, его попросту осмеяли. К счастью, несмотря на первые неудачи, амбициозный новичок не опустил руки. Постепенно он обзавелся знакомствами, которые открыли ему путь в мир моды и помогли приобрести нужный опыт - здесь неоценимым оказалось общение с американским фотографом Клодом Вирджином, который к тому времени достиг немалых успехов в художественной съемке обнаженной натуры. Под влиянием новых друзей, Ньютон быстро постиг особенности съемки одежды и начал понимать прелести работы на натуре, без скучного студийного света. А вот материальное положение его все еще оставалось далеким от идеального. На два года фотограф даже был вынужден покинуть Европу для работы в австралийском Vogue. Только в 1961 году Ньютон, наконец, вернулся в Европу и был приглашен во французский Vogue - теперь уже не как новичок, а как звезда.
Поучения редакторов остались позади - к идеям Ньютона прислушивались, а его работы вызывали неизменный восторг. Фотографу предоставлялась полная свобода творчества, причем не только в покоренном им Vogue, но и в других журналах, в частности, революционном для своего времени Queen, арт-директором которого был друг Ньютона Вилли Лендэлз. Начиналась эпоха расцвета модной фотографии, и Хельмут Ньютон стал ее настоящим кумиром.
Показы моды, фотосессии для модных журналов и приглашения на съемки следовали чередой. Квартира в модном парижском квартале, виноградник в Рамателле, новые машины - Хельмут Ньютон вступил в эру процветания и стал намного богаче, чем был некогда пророчивший ему нищету отец. В 1962 году для фотографа открылась возможность покорить и США - главный редактор американского Vogue Диана Врилэнд пригласила Ньютона в Нью-Йорк. Однако, несмотря на взаимную заинтересованность, опыт совместной работы оказался неудачным. Вкусы фотографа, создающего чувственные женские образы, и редактора, желавшей видеть восточную экзотику, расходились слишком кардинально. После нескольких неудачных попыток сотрудничества издатели американского Vogue даже рекомендовали фотографу изучить творчество Ричарда Аведона и создать для них «нечто похожее». Разумеется, для Ньютона подобное предложение было абсолютно неприемлемо. Только в 1971 году новый редактор американского Vogue Алекс Либерман, наконец, полностью согласился на все условия фотографа и с готовностью приступил к публикации его последних, нередко весьма рискованных, композиций.
С этого времени карьера Ньютона поступательно и неизменно шла вверх. В 60 - 80-е годы ему позировали чуть ли не все знаменитости: Энди Уорхол, Сальвадор Дали, Дэвид Боуи, Мик Джаггер, Софи Лорен, Элизабет Тейлор и многие другие. Фотограф активно и плодотворно работал в Америке и Европе, создавая четыре коллекции в год для французского Vogue и еще четыре в Милане и Риме. Целиком отдаваясь работе, фотограф нередко забывал о самом себе: держался на одних сигаретах, работал без сна и отдыха, злоупотреблял алкоголем. Такой образ жизни вполне закономерно для немолодого уже человека вылился в проблемы с сердцем. На одной из съемок в Нью-Йорке Хельмут Ньютон потерял сознание и провел две недели в клинике. Дальше игнорировать собственное здоровье было нельзя - фотограф был вынужден изменить образ жизни и перебрался в Монте-Карло. Впрочем, он продолжал работать для большинства ведущих мировых журналов и выполнять заказы на рекламные кампании (среди наиболее успешных можно отметить серию Autoerotic, созданную им для Volkswagen).
В 2003 году в Москве в рамках фестиваля «Мода и стиль в фотографии» прошла выставка Хельмута Ньютона под названием «Ретроспектива», а сам мэтр приехал в Россию, чтобы дать уникальный мастер-класс для российских фотографов. К несчастью, это была одна из последних крупных выставок Ньютона. 23 января 2004 года фотограф погиб в автомобильной катастрофе.
Фотоработы
Окончание статьи Наты Ташиной о Хельмуте Ньютоне.
Фотопортрет № 3: Алексей Стаханов
Это вновь только кажется, что Ньютон -- беззаботный богемный повеса. На светскую дольче вита он смотрел со стороны. Изучал. Препарировал. Резал по живому, как вивисектор. Клал под микроскоп. И -- разглядывал всю фальшь ярмарки тщеславия. На его снимках -- совокупляющиеся манекены. Вы полагаете, секс -- это страсти, чувства, прерывистое дыхание и пульс за двести? Бросьте! Это механика. Снулые утехи для целлулоидных кукол. Или -- рука, разделывающая куриную тушку, -- перстни на пальцах в жире. Бриллианты лишь камни. Не чище и не эстетичнее валяющихся на земле. Или -- зеркала, а в них -- отражения поп-идолов. Ого! Да у наших кумиров нарциссизм! Им настолько не достает самоиронии, что и иронию человека с фотоаппаратом они не замечают!
"Я насмехаюсь над массовой культурой, -- признавался Ньютон. -- Я не только в творчестве, но и в жизни делаю это. Вот уже пятьдесят лет я живу с нормальной женщиной. Слава Богу! С модельками я бы рехнулся! А они-то, гламурные, олицетворение масс-культа и есть. Но знаете, какие они? Худосочные тупицы! Или молча лупают пустыми глазенками, или трещат о всяких пустяках. Есть, впрочем, и те, кто тщится разглагольствовать на серьезные темы, эти -- самые нелепые. Как-то раз приключилась история: из-за жары модель лишилась чувств. Пока ее откачивали, я снимал, не переставая. Она потом упрекала меня в черствости. Надо же! Еще претендует на что-то! Определенно модели -- худшее в моем ремесле. А все остальное? Мне нравится!"
Хельмут Ньютон и в возрасте за 80 не оставил практику. Каждое утро он цеплял на нос вуди-алленовские очки, повязывал на шею кашне и ровно к 9.30 отправлялся в свою студию. Проводил там почти весь день. Впрочем, это не означает, что Ньютон весь день фотографировал. Процесс подготовки к съемке длился гораздо дольше, чем она сама, -- так уж Хельмут привык.
Когда он начинал, фотопленка стоила дорого и продавалась отнюдь не на каждом углу, так что расходовали ее экономно, а для того -- скрупулезно выстраивали кадр. Эта манера создавать композицию, тщательно продумывая детали, осталась у мастера навсегда. Взять хоть одну из самых известных его работ -- "Они идут": четыре модели в одежде, а на соседнем снимке -- они же полностью нагие, но позы, положения ног, рук, даже выражения лиц и на одном фото, и на другом -- и-ден-тич-ны, вплоть до жеста, до складки на коже, до миллиметра. Голову сломаешь в попытке догадаться, как же Ньютон достиг такого сходства! И все равно -- не угадаешь!.. Со временем Хельмут взял в привычку записывать все свои впечатления. Готовясь к фотосессии, он просматривал записи, искал в них идеи для снимков. Порою идеи вызревали на протяжении лет. На их воплощение уходили месяцы. Ньютон филигранно инсценировал кадры, доводя каждую мелочь до совершенства. Однажды потратил $1300 на... маникюр для модели!
И, кстати, он по-прежнему экономно расходовал фотопленку -- не больше одной-двух катушек за съемку. При том, что фотографы-профессионалы пленку "палят" -- по принципу: если из 36 кадров удался один, съемка прошла успешно. Но у Хельмута Ньютона из 36 кадров удавались 36!
Он всегда снимал довольно простыми камерами и никогда -- цифровыми, считая, что компьютерная обработка снимков -- мошенничество. Сам проявлял негативы. Сам печатал. Предпочитал "че-бэ" (выражаясь фото-жаргоном) "цвету" -- за контраст. Ненавидел зерно. Не использовал студийный свет -- ему нравилось снимать при дневном освещении, дающем естественные четкие тени. "Фотожелеза" Ньютон в принципе не жаловал. "Клиенты идут ко мне, ожидая увидеть навороченную студию, -- рассказывал он. -- А что видят? Четыре стены, 500-ватную лампочку, включаемую лишь в исключительных случаях, да старенькую картонку -- для тени. Конечно, люди разочаровываются. Но они не понимают: в студии есть главное -- я!"
Мгновение остановилось
В одном из последних интервью старина Хельмут заявил: "Мне ей-богу нечего добавить к мемуарам, которые я накропал в 1982-м. Что я могу сказать о двадцати прошедших с тех пор годах? Что сфотографировал еще тысчонку-другую голых девок и наелся ими так, что они уже не лезут мне в горло? Что зарабатываю еще лучше? Что летаю только первым классом? Вздор! Ничего важного не произошло! Моя жизнь скучна".
Его детская формула -- "плавание, девочки и фотография" -- постепенно теряла свои составляющие. Плавание разонравилось. Девочки утомили. Фотография, правда, никуда от него не делась. Но, кроме нее, Хельмута Ньютона почти ничего не занимало.
Почти. Потому что его занимали машины. "Тела моих машинок заводят меня сильнее, чем тела женщин!" -- шутил Ньютон, снявший, кстати, серию "Автоэротика" по заказу концерна "Фольксваген". Его личная автоколлекция насчитывала несколько десятков экземпляров, среди которых попадались и весьма дорогие, эксклюзивные.
23 января 2004 года Хельмут Ньютон выезжал на своем "кадиллаке" с территории гостиницы Chateau Marmont hotel в Голливуде. Он по привычке газанул прямо с места, но не справился с управлением и врезался в стену здания напротив. Его срочно увезли в госпиталь, но там он скончался от полученных травм. Мэтру фото было 83 года.
Многие из вас наверняка знают этот снимок. Он называется «Дама с доберманом» (A Dame and a Doberman). На нем изображена полуобнаженная Синди Кроуфорд, а его автор – легендарный фотограф Хельмут Ньютон (Helmut Newton) . Это одна из визитных карточек именитого немецкого мастера. Главным секретом популярности его фотографий был девиз Sex sells (Секс помогает продавать).
В 70-х его работы называли «порнографическим шиком», секс и агрессия в разных ракурсах стали настоящим философским исследованием Ньютона. Снимки «на грани» - ошейники, плётки, ремни; кровь и вызывающие позы, неприличие во всем своем приличном великолепии. Хельмут Ньютон выстраивал каждый кадр, как архитектор выстраивает план здания, учитывая каждую деталь. Поэтому, наверное, его фотографии стали вершиной фотоискусства.
В 80-х он много снимал звёзд. Ему позировали Элизабет Тейлор, Твигги, Катрин Денев, Стинг, Софи Лорен, Моника Беллуччи, Дэвид Боуи, Джулия Робертс. Позднее именно он сделает знаменитые портреты Сальвадора Дали и Маргарет Тэтчер. Количество его наград зашкаливает, как и количество гениальных снимков. В 2000-м году он подарил родному Берлину уникальную коллекцию портретов селебрити XX века в количестве… 1000 штук!
У Хельмута Нойштедтера были тяжелые детство и юность. Гонения на евреев (а он родился в обеспеченной еврейской семье в Берлине), эмиграция, работа чистильщиком туалетов и чернорабочим на железной дороге и цементном заводе. Казалось, непроглядной тьме не будет конца. Но эти ужасы закончились вместе с войной.
В 1946-м году Хельмут демобилизовался и сменил фамилию, принесшую ему столько горя. Нойштедтер стал Ньютоном, и вскоре весь мир узнал это имя. С того поворотного момента и началась его карьера фотографа.
Ровно через 10 лет для Хельмута Ньютона наступила «эра Vogue»: он стал работать на австралийский Vogue. Ещё через год, в 1957-ом, его снимками заинтересовалась британская версия этого журнала. К сожалению, там они подошли меньше, так как были слишком провокационными для чопорной страны с королевой во главе.
Редакционные порядки и моральные принципы душили в Ньютоне истинного фотографа. Сначала он старался идти на уступки и облекал свои фото в вуаль приличия, но потом махнул рукой и ушёл из Vogue UK. После долгих и многолетних поисков он стал постоянно сотрудничать с Vogue Paris – видимо, для страны романтики и поцелуев его работы были тем, что требовалось. Позже и другие отделения популярного глянцевого журнала приняли стиль мастера.
Одним из скандальных проектов Хельмута Ньютона стал «Женщины, переодетые в мужчин, 1979», снятый в отеле «Георг V» для французской версии Vogue. Провокация в чистом виде.
Впрочем, за три года до этого фотограф уже эпатировал публику своим альбомом «Белые женщины, 1976». Особый шум наделала фотография «Женщина, смотрящая на мужчину, 1975». Откровенно вызывающая карточка, от которой прямо-таки веет сексуальностью и доминантностью, столь любимыми Ньютоном. Что же вызвало такую реакцию? Ведь, на первый взгляд, фото выглядит вполне прилично. Но посмотрите на женщину. Она здесь главная. Обратите внимание, как она смотрит на мужчину, сфокусируйте взгляд на ее позе - и всё встанет на свои места. А на дворе шёл всего лишь 1975-ый.
Другой знаковой работой из этого альбома стал снимок Эльзы Перетти на крыше небоскреба. До сих пор в Сети встречаются всевозможные ремейки этой фотографии. «Дерзкие» колготки в сетку, закрытый чёрный купальник, зажженная сигарета и маска в виде заячьих ушек – Ньютон явно знал толк в провокациях! И уж наверняка прекрасно изучил мужскую психологию. Вот тот самый девиз «Секс помогает продавать» в действии. Но его фотографии не всегда будили воображение и разжигали кровь.
«Часто мужчины признавались мне, что мои серии с изображением обнаженных женщин вызывали у них внутренний ужас. Это тот самый эффект, который мне нравится» , − сказал однажды фотограф.
Но не только снимки на грани эротики характеризуют творчество Ньютона. Чего только стоит его работа с Маргарет Тэтчер в 1991-м году. Хельмут очень ценил этот черно-белый серьёзный портрет «Железной леди», хотя ей самой он очень не нравился. Кажется, фотографу удалось показать настоящего премьер-министра, без фальшивых улыбок и деланных кривляний. Интересно, что именно такой Маргарет изображена в популярном биографическом фильме 2012-го года, повествующем о её жизни. Как будто фотограф Хельмут Ньютон и режиссер Филлида Ллойд видели одинаково…
Ньютон как-то упомянул, что его привлекает природа любой власти: политической, сексуальной, финансовой. Поэтому он так рьяно её исследовал и стремился понять ее законы. Что общего между фотографиями полуголых красоток в кружевных чулках и премьер-министра Великобритании? Власть. Могучая и всепоглощающая.
Хельмут Ньютон смог запечатлеть её лицо.
Хельмут Ньютон - яркий фотограф, собравший, наверное, наибольшее количество подражателей. Его провокационные черно-белые снимки были главной изюминкой «Vogue», «Harper"s Bazaar» и многих других модных изданий. Гений Хельмута Ньютона заключается в его работе с женским телом. Сильные, самоуверенные амазонки, шагающие прямо в камеру, - незабываемая страница в истории фотографии и моды.
Хельмут Ньютон - фотограф, который использовал женские формы для углубления в человеческую природу, даже несмотря на то, что многие считали его снимки излишне откровенными. в течение нескольких десятилетий, расширял границы модной фотографии.
Пресса величала Хельмута Ньютона «Королем изгибов», а радикальные феминистки называли его Антихристом. В то время, как многие не придавали работам Ньютона должного значения и считали их шокирующими и непристойными, его модели, напротив, утверждали, что «он любил женщин».
«Прежде всего, если бы я не любил женщин, то с какой стати я бы стал проводить в их компании - одетых и раздетых - всю свою жизнь? С другой стороны, на всех моих фотографиях победу празднуют женщины, а мужчины для них просто игрушки. Просто аксессуары, рабы женщин».
Слава пришла к Ньютону , когда объектив его камеры стал жадно захватывать женские образы, которые позже публиковали на своих страницах самые престижные модные издания: французский и британский «Vogue», а также «Harper"s Bazaar». Некоторые даже могут сказать, что он произвел революцию в мире моды, привнеся в фэшн-фотографию вуаеристские, а порой и фетишистские элементы. Всем знакома его серия «Одетые и раздетые». Один из снимков, на котором четыре модели стоят одетые, а на соседнем снимке девушки стоят в той же позе, но уже без одежды (фотография "Они идут", 1981).
История жизни Хельмута Ньютона также привлекательна, как и созданные им снимки. Хельмут Нойсдетер родился 31 октября 1920 года в Германии в еврейской семье. Первый фотоаппарат у Хельмута появился всего в 12 лет. Позже он вспоминал, что потратил все, кроме одного кадра, снимая в метро, но ни один из них не получился. Последний кадр он снял уже на радиобашне. Тогда отец часто говорил мальчику: «Ты кончишь свою жизнь на дне, потому что думаешь только о девчонках и фотографиях». Как он ошибался! Впрочем, Хельмута эти слова не трогали, и уже в 16 лет он стал ассистентом Эльзы Симон, более известной как Ив. В молодости он был влюблен в своего учителя, но она, как и многие другие, погибла в концлагере.
Когда нацистский режим в Германии ожесточился, семье пришлось покинуть страну. Родители Хельмута отправились в Южную Америку, а он сам поплыл в Китай. Впрочем, туда он так и не доехал. Хельмут сошел с корабля в Сингапуре, где устроился работать фоторепортером в «Straits Times», а позже портретистом. Но и здесь он долго не задержался.
Хельмут и Джун Ньютон
Британские войска сочли его пребывание в Сингапуре неуместным и выслали в Австралию. Период пребывания в стране кенгуру стал для Хельмута очень насыщенным. Здесь он присоединился к австралийской армии и изменил свою фамилию на Ньютон . А по окончании войны фотограф женился на австралийской актрисе и фотографе Джун Браун, которая стала его неизменной спутницей жизни. До 1957-го работал театральным и фэшн-фотографом в Мельбурне. В этом же году его слава достигла Европы и принесла ему долгосрочный контракт с британской версией «Vogue». Так начался долгий путь Хельмута Ньютон а, одного из самых значительных фотографов в мире моды.
British Vogue, 1967
Где только не приходилось жить Хельмуту Ньютону : Лондон, Лос-Анджелес, Мельбурн… Но его настоящей любовью всегда оставался Париж.
Карл Лагерфельд, Paris, 1976
В объектив его фотокамеры не редко попадали знаменитости. В их числе Ив Сен-Лоран, Пьер Карден, Энди Уорхол, Сальвадор Дали, Девид Боуи, Мик Джаггер, Герхард Шредер, Марлен Дитрих, Катрин Денев, Софи Лорен, Клаудии Шиффер, Синди Кроуфор, Сигурни Уивер, Мадонна, Моника Белуччи…
Моника Белуччи
«Я не унижаю женщин! Я делаю им приятно. В фантазиях женщины часто хотят подчиняться властным мужчинам. Я воплощаю эти фантазии. И потом - вовсе не женщины, а мужчины признавались мне, что мои ню вызывают у них ужас. Мои модели вот именно что фантазируют о подчинении, играют в него, но на самом деле как раз они-то и господствуют. Они сильны. Уверенны. Агрессивны. Могущественны. Я нарочно ищу таких. Я терпеть не могу слезливых дурочек-фифочек. Наверное, потому что сам довольно... хм... слабохарактерен»
И всё же нашлась одна женщина, чье сердце он так и не покорил. Сам Ньютон однажды рассказал: «Я всегда хотел сделать портрет Маргарет Тэтчер. В определенной степени я был её поклонником, всегда смотрел её выступления по телевизору, каждый раз, когда Мэгги появлялась на экране, моя жена кричала: «Хельмут , иди скорее, твою девушку с обложки показывают». Я много раз делал официальные запросы на съемки Тэтчер. Мне она ни разу не дала согласия, и только, когда она ушла с поста премьер-министра, я получил возможность общаться с ней в Калифорнии, где она читала лекции. Я ужасно волновался, до дрожи, но эту историю я описал в автобиографии». Хельмуту Ньютону удалось сделать портрет «Железной Леди». Впрочем, Маргарет Тэтчер, без колебаний, сообщила фотографу, что она не в восторге от своего портрета, который сейчас висит в Национальной портретной галерее.
Маргарет Тэтчер, 1991
Интересно, что работая как с черно-белой, так и с цветной фотографией был дальтоником: он не различал синий и зеленый.
Элизабет Тейлор, 1985
«Фотография - процесс совращения. Как бы ни был властен человек в жизни, в момент фотосъемки он принадлежит тебе целиком. Не всем фотографам удается совратить моделей. У моей жены и у многих других не получается. Они - честные фотографы. Я - нечестный».
никогда не ограничивался фотографиями обнаженных женщин и моды. Он также поделился со всем миром жизнью человека, пережившего вторжение Третьего рейха в Германию. Он делал портреты немцев и других людей, которые столкнулись с этой страшной страницей в мировой истории. Фотографии Хельмута Ньютона отчетливо показывают мир глазами кочевника, который бродил по земле, не слыша человеческого осуждения и не замечая близоруких взглядов.
Фотографии Хельмута Ньютона с изображением женщин в мужской одежде демонстрировали внутреннюю силу прекрасного пола. Эти снимки ломали все стереотипы, созданные обществом, кружили голову. Из-за этого многие мечтали о падении Ньютона, запрете его фотографий. Но, несмотря на всю спорность этих фото, он продолжал гнуть свою линию, снимая обнаженных женщин в провокационных позах. Возможно, в начале Хельмута Ньютона встречали лишь негативные возгласы, но сегодня его снимки стали стандартом, к которому стремятся многие фотографы. Его нетрадиционные образы роковых красавиц сделали Хельмута Ньютона легендой fashion фотографии. Даже его внезапная кончина в 2004 году не уменьшила его влияния на современное искусство.
«Сексуальность никак не связана с тем, какая у женщины грудь - большая, маленькая или ее вообще нет. Я думаю, все это связано с головой. Это интеллект. Я полагаю, то, что происходит в голове у женщины, гораздо важнее того, блондинка она или брюнетка»
Элегантные, мыльные и чувствительные женщины стали сердцем его творчества. Возможно, десятилетия провокационной фотографии, которая в большинстве своем была вдохновлена работами мастера, забрали некоторую остроту снимков Хельмута Ньютона . Но это лишь означает, что пришло время переосмыслить работу Ньютона, которого многие называют fashion фотографом, звездным фотографом, мастером, эротическим творцом, «непослушным» и всегда провокационным.
Фрау Нойштадтер с детства внушала сыну Хельмуту мысль о том, что он необыкновенный ребенок. Она любила рассказывать ему «страшную тайну» о его появлении на свет: младенцем его якобы нашли на крыльце дома завернутым в пеленку «с выши-той короной и аристократическими инициала-ми». Конечно, все это было выдумкой, вариаци-ей на тему приносящего детей аиста. Хельмут появился на свет 31 октября 1920 года в Бер-лине, в обеспеченной еврейской семье: его ро-дители, Макс и Клара Нойштадтеры, владе-ли фабрикой по изготовлению пуговиц, жили в просторной квартире, держали прислугу и шофера. Хельмут вспоминал, что в детстве ви-дел окружающий мир только через окно авто-мобиля. С матерью, баловавшей своего поздне-го ребенка, мальчик был очень близок. Клара Нойштадтер, умная, образованная и незави-симая женщина, весьма сильно повлияла на формирование у сына идеала женщины. Не меньше, чем старший брат Ханс, сьн фрау Ной-штадтер от первого брака. Ханс тайком от матери брал сводного брата на прогулки по вечер-нему городу и показывал ему уличных женщин. Позднее Хельмут признавался, что экскурсии по кварталам красных фонарей оказали на его восприятие женщины не меньшее влияние, чем вид богатых и ухоженных дам на модных ку-рортах и в дорогих ресторанах, где он проводил много времени вместе с родителями.
Учился Хельмут неохотно, отчаянно прогули-вал занятия в школе при американской миссии, куда его определила мать. Единственный урок, который он старался не пропускать, была лите-ратура. Читать он обожал. Его любимым немец-ким писателем был Стефан Цвейг. По-английс-ки же Хельмут хотя и читал свободно, но ничего серьезнее модных американских журналов, ко-торые в изобилии выписывала фрау Нойштад-тер, не признавал.
Фотографией Хельмут увлекся назло отцу. Ему захотелось поснимать отцовским фотоаппаратом. «Это был волшебной красоты Kodak . Большая раздвижная камера, обтянутая кожей и снабженная оптическим экспонометром. Там, в отверстии, сверкал голубой огонек...» - вспо-минал он. Отец камеру никому не доверял, даже сыну, и 12-летний Хельмут, сэкономив карман-ные деньги, купил себе фотоаппарат сам. После чего заявил отцу, что будет делать карьеру в фо-тографии и непременно прославится. Он быстро познакомился с несколькими фоторепорте-рами и стал пропадать в редакциях. Отец был в шоке: «Мой мальчик, ты окончишь свои дни в выгребной яме, - говорил он сыну. - Ты дума-ешь только о девках и фотографиях».
Старший Нойштадтер видел сына успешно продолжающим фамильное пуговичное дело. Он был уверен, что этому не помешает ни при-ход к власти Гитлера, ни принятые законы о расовой чистоте. Когда-то воевавший в гер-манской армии, а теперь занимавший солид-ное положение в обществе, отец Хельмута был поборником всего немецкого - вплоть до того, что он запрещал семье разговаривать дома на идиш. Он, вспоминал Хельмут, был настолько самонадеян, что перевел сына в гимназию, где царили нацистские идеи. Мать оказалась прак-тичнее: как большинство немецких евреев в те годы, она понимала, что сыну нужно получить профессию, которая сможет его прокормить в случае эмиграции. Она устроила его учени-ком к известной берлинской фотохудожнице Иве (Эльза Симон). Успехи парня были столь значительны, что наставница в скором време-ни не только отменила для него плату за учебу, но и назначила его своим помощником с соответствующим жалованьем.
Если бы не нацисты, - писал позднее Ньютон в своей «Автобиографии», - отец настоял бы на том, чтобы я стал коммерсантом, хотя способностей к этому у меня было не боль-ше, чем у Ханса. Рано или поздно я бы прос-то сбежал и разбил сердце моему отцу. Гитлер сделал это за меня». В 1938 году Макс Нойш-тадтер был отстранен от руководства фабрикой и заменен на «арийца», а вскоре арестован и отправлен в концлагерь. «Мать позвони-ла на курсы фотографии, которые я посещал, она была совершенно расстроена и напуга-на, - вспоминал Ньютон. - «Хельмут, не возвра-щайся домой. Твой отец уехал в командиров-ку, а тебя ищут», - услышал я. Это был шифр, которым пользовались в то время, чтобы сооб-щить, что человека забрали в концлагерь. Пос-ле лекции мне все-таки пришлось пробраться домой: у меня в кармане оставалась только ме-лочь для поездки на автобусе. Я взял самые не-обходимые вещи, мать дала мне немного денег, и я тайком ушел из дому».
Некоторое время он прятался у двоюродно-го брата, активиста НСДАП, но потом пришлось ночевать даже на улице. В конце концов мате-ри Хельмута удалось добиться того, что ее мужа выпустили из лагеря и разрешили семье поки-нуть Германию. Брат Ханс уже давно жил за границей, родители собрались ехать в Южную Америку, Хельмут же сначала перебрался в ита-льянский город Триест, откуда отправился па-роходом в Сингапур, бывший в то время анг-лийской колонией.
Молодому фотографу, хорошо говоряще-му на английском, почти сразу удалось устроиться на работу в отдел светской хрони-ки газеты Singapore Straits Times . Однако из-за робости, которую он испытывал на светских ве-черинках, Хельмут провалил первое же редак-ционное задание и оказался на улице букваль-но без гроша в кармане. Приютил его новый приятель, с которым они вместе плыли на корабле. Жили в тесноте, питались в дешевых местных забегаловках, куда другие европейцы даже боялись заходить.
Почти отчаявшегося Хельмута спасла доволь-но известная в Сингапуре мадам Жозетта Фабьен. Эта немолодая дама работала в комиссии по устройству иммигрантов и заприметила сим-патичного молодого человека, когда Хельмут только сошел с трапа корабля. Приглашение на ланч от Жозетты и последовавшее за ним пред-ложение переехать к ней жить Хельмута не сму-тили - ему всегда нравились зрелые женщины. К тому же мадам Фабьен приняла деятельное участие в его судьбе: помогла открыть маленькую фотостудию и регулярно выводила в свет. Все вокруг осуждали молодого альфонса, но го-раздо более неприятным для него оказалось то, что в этом расслабленном существовании он почти забыл о своем страстном желании стать знаменитым фотографом. К счастью, эта связь начала тяготить Хельмута.
В один из дней 1940 года молодому иммигран-ту вручили уведомление о том, что он будет вы-слан: шла война, и немецких евреев на острове стали рассматривать как «пятую колонну». Вмес-те с другими «немцами» его посадили на корабль и отправили в Австралию, где путешественников ждал лагерь для интернированных. Негодный для тяжелой физической работы, Хельмут вы-звался чистить туалеты, это занятие отнимало совсем немного времени, хотя и тяготило своей бессмысленностью. К тому же этот «самец» - так юный Нойштадтер сам себя называл - оказался начисто лишенным женского общества. Вскоре власти страны решили, что интернированных вполне можно использовать на благо австралий-ской экономики - так Хельмут попал на сбор пер-сиков для консервного завода. Спасаясь от ядо-витых змей, работники спали в цеху, несколько раз на них нападали грабители, но все это ни в какое сравнение не шло с лагерем. Возвращать-ся туда никому не хотелось, поэтому после окон-чания сезона сбора персиков оставался один вы-ход - пойти в австралийскую армию.
Поначалу вся служ-ба состояла в том, чтобы отмечаться по утрам на переклич-ке, остальное время Хельмут предавал-ся плотским утехам с местными красот-ками, наверстывая упущенное в ла-гере. Вскоре ему пришлось сесть за руль автомобиля и возить офицера, который, отправляясь на танцы, пре-дупреждал молодого водителя, чтобы тот не те-рял времени и тоже присмотрел себе хорошень-кую девушку. Беззаботное время кончилось, когда Хельмута вместе с другими солдатами от-правили сначала чернорабочими на железную дорогу, а затем - на сахарный и цементный за-воды. В 1946 году он наконец-то смог демоби-лизоваться и получить долгожданный паспорт. Тогда-то ему в голову пришла идея поменять фа-милию: «Я поклялся никогда больше не думать о себе как о Нойштадтере. Хотя некоторые люди подозревали, что моя настоящая фамилия зву-чала иначе, я с большим успехом убедил весь мир, что меня зовут Хельмут Ньютон».
Хельмут остался в Мельбурне, несмотря на то, что мать и брат настойчиво звали его к себе в Аргентину: он любил Австралию. На этом счастливом для него континенте он встре-тил свою единственную настоящую любовь. Молодую театральную актрису Джун Браун привела в его маленькую студию подружка, ко-торая работала у Хельмута ассистентом: Джун хотела подзаработать денег, позируя фотогра-фу. С этой женщиной Хельмут, по собственному признанию, словно попал в другое измерение: она давала ему то ощущение полета, которое не-обходимо для творчества. «Когда он делал мне предложение, - вспоминала Джун, - то заме-тил, что я всегда буду его второй любовью, пото-му что свою первую любовь - фотографию - он никогда не бросит». Жена безропотно приняла это условие и стоически переносила отсутствие денег в семье. Экономя деньги на ассистентке, Хельмут брал Джун на все съемки, она прини-мала посетителей в фотомастерской мужа, про-являла снимки. В конце концов, расставшись со сценой, она сама стала фотографом, взяв себе псевдоним Алиса Спрингс.
В Австралии сбылась давняя мечта Хельмута - он стал сотрудничать с местным приложением к английскому Vogue , и достаточно ус-пешно, в особенности потому, что конкуренции среди модных фотографов здесь почти не было. В 1957 году он получил наконец приглашение поработать в Лондоне. Однако карьера в Анг-лии не задалась с самого начала. Бегая по горо-ду и пытаясь снимать моделей в самых разных местах, Хельмут всякий раз выходил за рам-ки приличий, установленных англичанами для модного фотографа. Так, сфо-тографировав женщину, прислонившуюся к фонарному столбу, он услышал от редак-тора язвительное замечание насчет того, что приличных леди нельзя застать в подоб-ной позе. В семье по-прежне-му не было денег, жили в де-шевых квартирках. Чтобы заработать на жизнь, Ньютон снимал незатейливую рекла-му и делал визитные карточки для проституток. Поняв, что окончательно теряет себя, он объявил жене, что они поки-дают Лондон и уезжают в Па-риж. В редакции Vogue не воз-ражали и отпустили его до окончания срока контракта.
В Париже Ньютон нашел то, что как фотогра-фу нужно было ему в первую очередь: очарование повседневной жизни, в которую он бросился с головой. Он считал, что любая фран-цуженка достойна попасть на обложку журнала, и подчеркивал, что мода у этих женщин в крови. Первые неудачи во французских журналах и да-же откровенные насмешки над «провинциалом» ни капли не смутили Ньютона. Он настойчиво ходил по редакциям и буквально засыпал их сво-ими снимками, получив прозвище «пронырли-вый Хельмут». В конце концов он получил рабо-ту в знаменитом в конце 50-х Jardin des Modes . Мастерской для Ньютона, подобно его кумиру, легендарному фотографу Брассаи, стали улицы любимого Парижа, туда он выводил своих моде-лей и с тех пор решительно не признавал съемок в студии. «Женщина живет не напротив фона из белого картона, - заявлял Ньютон. - Она живет в доме, в машине, на улице».
«Желание стать известным сжигало меня из-нутри», - признавался Ньютон позднее. Ближай-шей целью фотографа был французский Vogue , работу в котором он наконец получил в 1961 году. Правда, издателей смущала откровенная эротика, которой были пронизаны все работы фотографа. Алекс Либерман, креативный ди-ректор американской редакции, который впос-ледствии стал большим другом Хельмута, по-началу даже предупреждал коллег, чтобы они были поосторожнее с публикацией его снимков. Идеи Ньютона и их воплощение вообще часто шокировали заказчиков, поэтому он стал прибегать к хитрости. Напри-мер, получив задание от престижного французского журнала Realite на съем-ки знаменитого отеля «Вилла д"Эсте» на озере Комо в Италии, он, как всегда, сделал две серии фотографий: одну, от-носительно строгую, - для публикации, другую, фривольную, - для себя. Вторая впоследствии вошла в книгу Ньюто-на, что привело в ярость дирекцию гос-тиницы, которая, однако, по прошест-вии времени не могла не признать, что снимки замечательные. Среди возму-щавшихся творчеством Ньютона были и феминистки, которые, как ни стран-но, упрекали его в женоненавистничес-тве. На что тот отвечал: «Неужели я стал бы тра-тить свою жизнь на съемки того, что терпеть не могу? На моих фотографиях женщины выглядят могущественными, они источают огромную сек-суальную энергию, которая завоевывает муж-чин. У меня победу празднуют женщины, а муж-чины - просто их аксессуары, рабы. Я все-таки думаю, что я феминист».
Революционные идеи французского журна-ла прекрасно совпадали с мироощущением Ньютона. «Нас пускали рыскать по парижским улицам, как свору диких собак, чтобы мы прино-сили самые скандальные фотографии, опублико-вать которые хватит смелости только у редакто-ров французского Vogue », - вспоминал Ньютон. С начала 70-х годов он начал успешно работать и для американской редакции этого издания, и по заданиям других известных журналов, таких как Harper"s Bazaar, Queen, Elle, Vanity Fair, постоянно путешествуя между Парижем, Мила-ном, Нью-Йорком и Берлином. Он мог не спать неделю, снимая очередную коллекцию, а едва оп-равившись после перенесенного инсульта, пригласил в палату клиники модель и нетвердой еще рукой принялся ее фотографировать.
Ньютон фонтанировал идеями, которые, впрочем, всегда тщательно обдумывал и стремился воплотить, какими бы сложными они ни были. На одной из его фотографий самолет преследовал бегущую девушку. Это был сни-мок в духе Хичкока, обыгрывающий сцену из его фильма «Норд-норд-вест». Ньютон неизмен-но черпал темы из современной культуры, безо-шибочно определяя, какие явления станут зна-ковыми для человека XX века.
В 1975 году Ньютон по заказу французского Vogue делал серию снимков в замке Арканжюс под Биаррицем во Франции. Привлеченный не-обычайно умными глазами своей модели, он развернул ее и заставил обнажить спину и бо-лее деликатную часть тела. Получившаяся фо-тография повергла ревнителей нравственности в шок: они никак не предполагали, что и к обна-женному телу можно применить эпитет «умное».
В 70-е годы окончательно сложился стиль Ньютона: эротика без малейшего намека на пош-лость, абсолютное равновесие чувственности и разума. Сам мастер подчеркивал, что «сексу-альность - это интеллект, она связана с головой», а женщины на его фотографиях выглядят зре-лыми, умными, осознанно привлекательными. Ньютона притягивали именно сильные женщи-ны, недаром среди его моделей были почти все знаковые фигуры времени, в том числе и Маргарет Тэтчер, Элизабет Тейлор, Лени Рифеншталь, Мадонна. Ни капли пиетета перед этими «икона-ми» Ньютон не испытывал: «Для меня фотогра-фия - это процесс совращения, - признавался он. - Какой бы властью ни обладал человек, в мо-мент фотосъемки он принадлежит мне целиком. Не всем фотографам удается совратить моделей, у моей жены и у многих других это не получает-ся. Они - честные фотографы, а я - нечестный». Делая в 1991 году снимки Маргарет Тэтчер, ко-торая, по его словам, «завораживала» («женщина во власти невероятно притягательна», говорил он), Ньютон сумел заставить «железную леди» по-казать, насколько она сексуальна. Во время фотосъемки премьер-министр старалась придать своему лицу нарочито мягкое выражение, но Ньютон подловил момент, когда она расслаби-лась и стала самой собой. В результате та самая фотография Тэтчер - с «украденным» стальным выражением лица - приобрела наибольшую из-вестность и является, вероятно, самым правди-вым из всех ее портретов. А в 2000 году Ньютон по заданию Vanity Fair снимал Лени Рифеншталь, и никто, включая Джун, не понимал, как он может работать с этой «подстилкой германского рейха» - так прозвали Лени в Берлине за ее доку-ментальные фильмы о Гитлере. Девяностодевя-тилетняя дама потребовала от фотографа одно-го: поклясться, что он больше никогда и нигде не назовет ее нацисткой. Ньютон, столько на-терпевшийся за свою жизнь от нацистов, согла-сился. Во-первых, он высоко ценил талант этой женщины, а во-вторых... «Что я мог поделать? - вспоминал он. - Я старая проститутка, поэтому думал только о фотографиях, которые надеял-ся отснять в тот же день, а для этого я мог пообещать даже жениться на ней». Это был подход на-стоящего большого художника.
Что я могу рассказать о своих послед-них двадцати годах? Что я встретил ог-ромное количество скучных голливудских кра-соток, что заработал кучу денег и летаю только первым классом. Больше ничего». И это - о на-сыщенном работой и впечатлениями времени! Ньютон, прославившийся на весь мир и полу-чивший несколько высоких наград, спокойно относился к своей известности, подчеркивая, что фотографирует только для себя. Однако уже в преклонном возрасте задумал основать «Фонд Хельмута Ньютона», отремонтировал на собс-твенные деньги здание в Берлине и передал в дар родному городу свой огромный архив - фотографии, наброски, записные книжки.
И все же открытия своего фонда-музея зна-менитый фотограф так и не увидел: 26 января 2004 года в Лос-Анджелесе прямо за рулем авто-мобиля у него случился инфаркт. Прах Ньютона был перевезен из Америки в Берлин и захоро-нен на кладбище Фриденау.
Как и большинство всемирно известных фото-графов, Ньютон прожил долгую жизнь - 83 года. Этот феномен долгожительства мэтров фотогра-фии он объяснял так: «Когда ты сталкиваешься с чем-то очень неприятным, фотокамера обра-зует нечто вроде барьера между мной и реальной жизнью». Впрочем, с неприятным он сталкивал-ся редко: «Если бы я не любил женщин, то с какой стати я стал бы проводить в их компании - оде-тых и раздетых - всю свою жизнь?»
